100-летняя история ТИНРО – это история Дальнего Востока

 — После Второй мировой войны рыбаки-дальневосточники, по сути, ввели СССР в число ведущих мировых рыболовных держав. Естественно, что здесь не обошлось и без взаимодействия с другими странами АТР. А как налаживала это взаимодействие наша рыбохозяйственная наука? 

 — Первая встреча ученых рыбохозяйственной науки Советского Союза и ученых Японии состоялась в 1956 году на плавбазе "Павел Чеботнягин". И именно эта встреча, в отношении азиатских стран, стала устойчивой основой многолетнего сотрудничества.

И сегодня мы активно работаем вместе, сотрудничаем — и с учеными Японии, и с учеными Республики Корея. В настоящее время у нас на практике находятся специалисты из южнокорейского института. Мы обмениваемся знаниями и с учеными Китая, Кореи, и с учеными США, Канады, Вьетнама. Где-то это сотрудничество идет в рамках двухсторонних комиссий,  где-то − в рамках многосторонних научных организаций, таких как, например, Международная Организация по морским наукам в северной части Тихого океана (North Pacific Marine Science Organization). Где-то взаимодействие идет по линии научных комитетов управляющих организаций, которые регулируют промысел за пределами национальных зон. 

Системное сотрудничество с нашими коллегами из зарубежных институтов никогда не прекращалось с 1956 года. Оно дает нам возможность оперативно оценивать те изменения, которые происходят в биоте либо в климате северной части Тихого океана.

Ведь без обмена данными, без дискуссий невозможно определить, что сегодня происходит с тем или иным видом, какой прогноз будет верным по этим изменениям. Районы распределения части промысловых видов в АТР находятся в зонах двух или даже трех  государств. И, конечно, это требует совместного обсуждения.

 — Иными словами, Тихий океан ведь не только разделяет страны и континенты, но и объединяет их. Насколько мы понимаем, пресловутой "изоляции" и "отмены" российской рыбохозяйственной  — да и вообще — науки не получилось. Если можно, перейдем к другой теме. Ситуация с научно-исследовательским флотом на Дальнем Востоке всегда вызывает повышенное внимание и отраслевого сообщества, и госорганов — регуляторов отрасли. С 1995 года в структуру ТИНРО вошла База исследовательского флота. Какова ситуация на сегодняшний день?

 —  Сегодня в нашем оперативном управлении два судна проекта 833 типа "Атлантик", три судна проекта СТР 420, один специализированный водолазный рыболовный сейнер. Также мы обсуждаем поступление в ближайшее время еще одного научного судна.

Кроме того, в стадии строительства у нас еще два судна проекта 17050. Да, здесь есть сложности, как и в целом в проектах гражданского судостроения на наших верфях: прежде всего — с оборудованием, тем более что у нас оно — специализированное, научное. Опять же, сами суда по конструкции отличаются от промысловых, и это тоже создает определенные трудности. Тем не менее, несмотря на некоторый пересмотр срока сдачи этих судов, строительство продолжается. Кстати, мы прорабатываем вопрос поэтапного вывода на глубокую модернизацию действующих научных судов проекта СТМ 833 — после введения в эксплуатацию двух новых судов.

Могу сказать, что сегодня для осуществления текущей деятельности и решения задач в рамках государственного задания мы научным флотом обеспечены.

 — До 2019 года ТИНРО был крупнейшей научной организацией страны в сфере рыбного хозяйства, пользовался большой автономией. Как вы считаете, что дало вхождение института в структуру ВНИРО? 

 — Здесь были и есть значительные плюсы. Во-первых, это возможность использовать научный потенциал абсолютно всех 29 подразделений ВНИРО. Мы можем сегодня спокойно, без излишней переписки, без излишних административных нагрузок запросить и получить специалиста той или иной специализации из любого филиала ВНИРО — будь то ихтиолог, гидробиолог, океанолог. Это большой толчок для развития разных научных школ: упрощает работу,  дает возможность обмениваться идеями не только в рамках одного научного учреждения, но и в рамках огромной структуры. 

Во-вторых, это дало возможность проводить крупные исследовательские работы. В ТИНРО до 2019 года проводили мультидисциплинарные исследования. Мы имеем возможность продолжать их. Это также дало возможность с более активной позицией выходить на международный уровень, формировать  крупные исследовательские проекты, такие, например, как наши проекты с Китайской академией наук и Китайской академией рыбохозяйственных наук по проведению совместных исследований и морских экспедиций.

В целом, я оцениваю процесс вхождения ТИНРО в структуру ВНИРО как неизбежный для этого исторического отрезка и дающий вектор развития. 

 — И это тем более важно и потому, что система регулирования промысла у нас, как я понимаю, такова, что чиновники из Росрыболовства просто обязаны даже не прислушиваться к ученым, а, по сути, прямо выполнять рекомендации науки?

 — За каждой нашей цифрой лежат огромные массивы данных, знания поколений ученых, ответственность за то, что получится впоследствии. 

При объединении с ВНИРО были опасения, что всякая научная дискуссия, в том числе о том, сколько можно вылавливать, где нужно ограничивать, а где, наоборот, открывать промысел, − прекратится. То есть будет так: одна структура — одна позиция, никакого разброса мнений.

Но мы видим, что этого не случилось. Четкая позиция, которая была до нас доведена руководителем Федерального агентства по рыболовству Ильей Васильевичем Шестаковым на этапе объединения, — дискуссии, обсуждения между учеными должны иметь место. Потому что только в таких спорах, иногда приводящих к тому, что люди могут годами друг с другом не разговаривать, − только в такой схеме вырабатываются наилучшие решения, основанные на актуальнейших научных данных и научной интуиции.

 — Алексей Анатольевич, не могу не поинтересоваться: а молодежь к вам идет сегодня? 

 — Честно говоря, не так много, как хотелось бы. Знаете, много лет назад, когда я еще входил в Совет молодых ученых, на заседании, кажется, Биологической секции Ученого совета я сидел рядом с доктором наук, очень хорошим специалистом, достаточно жестким человеком в своих решениях. И обсуждали как раз молодежь. И начали звучать слова: "Как же так, молодежь-то не идет, надо им больше платить". Я говорю, − "Да, наверное, надо больше платить молодежи". А этот человек сказал: "Мы с вами серьезные люди, так давайте решим — мы деньги платим за молодость или за знания?". 

И вот эти слова расставили все на свои места. Я считаю, что стимулирование молодежи, чтобы они шли сюда, − это, конечно, важный элемент. Но прежде, чем достичь самостоятельности и обеспеченности, надо доказать, что ты способен работать так, чтобы от твоей работы была прямая отдача рыбохозяйственному комплексу нашей страны.

Период становления как ученого должны пройти все, я уверен. Вместе с тем, я понимаю чувства и желания молодых специалистов: хочется всего сразу. Это достаточно болезненная для нас вещь. Стремления и желания молодежи понятны, но, с другой стороны, понятно и наше отношение к этому: каждый должен пройти школу, каждый должен заработать право называться ученым.

Найти баланс здесь — очень сложно. В чем его выразить? В деньгах, в знаниях, в опыте, в удовлетворении от проделанной работы? Нет универсальных решений, приходится индивидуально подходить к каждому.

Да, у нас существуют меры поддержки молодых специалистов и ученых. Это и компенсации затрат на аренду жилья, ипотеки, и финансовое стимулирование публикационной активности, и доплаты иного характера на основе рейтинга молодых ученых ВНИРО, и программы развития кадрового потенциала…

У нас достаточно много ребят, которым нравится работа даже в удаленных районах — на Чукотке, на Курилах. Даже семьи перевозят из европейской части страны. А кто-то после трех-четырех-пяти месяцев говорит, что "наука меня недостойна" — и уходит.

 — Может, оно и к лучшему... Последний вопрос. Сегодня отечественный рыбохозяйственный комплекс переживает не самые легкие времена: санкции, неконкурентное противодействие со стороны ряда других мировых игроков на рынке рыбопродукции, сложности с промысловым и судовым оборудованием и так далее... С вашей точки зрения, какие нас ждут перспективы, останется ли Россия в "пятерке" ведущих рыболовных держав, есть ли у нас перспективы развития в этом направлении?

 — Безусловно, останется. Нет никаких биологических предпосылок для падения наших выловов настолько, чтобы Россия вышла из "пятерки" ведущих рыболовных стран. 

Да, сегодня мы видим определенную динамику изменения численности промысловых видов, заметные снижения популяций, но это компенсируется позитивными изменениями численности других видов. То есть, говоря просто:  минтай и сельдь вверх — сардина вниз. А до этого был период, когда минтай — вверх, сельдь — вверх, сардина — тоже вверх, а лосось — немного вниз.

И здесь вопрос как раз в том, насколько оперативно рыбная отрасль сможет перестраиваться на добычу разных объектов, как быстро будет перестраиваться рынок, как быстро поменяются предпочтения потребителей, как быстро можно будет отладить ситуацию со строительством перерабатывающих мощностей для того или иного объекта промысла.  

Конечно, здесь — огромный комплекс важных процессов. Мы же, как ученые, рассматриваем в первую очередь промысловые запасы. И никаких рисков выбывания нашей страны из "пятерки", исходя из состояния запасов, конечно же, нет.

Справка: БАЙТАЛЮК Алексей Анатольевич родился в 1972 году во Владивостоке. Окончил Дальневосточный рыбохозяйственный технический университет (Дальрыбвтуз) по специальности "Водные биоресурсы и аквакультура". Кандидат биологических наук.

В 1995 году начал свой трудовой путь в ТИНРО в должности инженера. В 2017 году назначен исполняющим обязанности директора ТИНРО-Центра. С марта 2019 года назначен заместителем директора ВНИРО — руководителем Тихоокеанского филиала ВНИРО (ТИНРО).

В 2020 году Алексею Байталюку присвоено звание "Почетный работник рыбного хозяйства России". Имеет благодарности от Президента Российской Федерации, благодарности и почетные грамоты от Федерального агентства по рыболовству, медаль "За заслуги в развитии рыбного хозяйства" II степени.

Смотрите полную версию на сайте >>>